В честь Восьмого марта рассказываем еще об одной книге, посвященной женщинам, которая в некоторой степени разбивает стереотипы о мире XIX века, где, как кажется многим, дамы были сосредоточены лишь на домашних делах, детях и, конечно, мужьях.
Главный научный сотрудник Института российской истории РАН доктор исторических наук Галина Николаевна Ульянова специализируется на широкой теме отечественного предпринимательства и купечества, которую в этот раз сузила с гендерной точки зрения. Ее книга «Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века» рассказывает о том, как дамы всех сословий решительно брали бизнес — от лавки со скобяными товарами или свечных производств со считаными работниками до фабрик, заводов, приисков и винокурен — в свои руки.
«Эта книга не только про женщин. Она про богатство, которое стремились заработать, сохранить или удержать женщины, по своей воле или в силу обстоятельств встававшие во главе бизнеса. Этот бизнес мог достаться от родителей, от мужа или создавался самостоятельно с нуля», — пишет исследовательница.
Может стать открытием тот факт, что законодательно купеческим промыслом в России мог заниматься человек любого пола. Проще всего, конечно, для женщин было получить дело в наследство: тогда можно было всего лишь переоформить бумаги и продолжать развитие (или в отдельных случаях начинать спасение). Если же в сословие купцов хотели перейти женщины из крестьянства или мещанства, то тут начинались бюрократические или финансовые сложности (вообще, в дореволюционной России социальные лифты работали не очень хорошо). Тем не менее при должной мотивации и усердии и они преодолевались: так, Галина Ульянова приводит в пример случаи, когда вдовые шестидесятилетние неграмотные (!) крестьянки с чадами и домочадцами подавали прошение о переводе в купеческое сословие, при этом за одну из них ручались уже вполне себе члены второй и третьей гильдий.
Еще одно открытие: российские женщины, в отличие от товарок из других стран, довольно рано в историческом смысле получили право на собственное имущество, правда, как отмечает автор, «принцип раздельной собственности в браке причудливо сосуществовал с юридической зависимостью женщин от мужчин — жен от мужей, а дочерей от отцов — в личных правоотношениях». Действительно, коллизия любопытная, но, в конечном итоге, если муж зарился на женино приданое, она могла дать ему твердый отказ. Более того, своей собственностью женщина могла распоряжаться сама: хоть продать, хоть отдать, хоть с солью съесть. Также, если дама желала, то могла вести свое дело совершенно обособленно от супруга, причем в понятие торговли фактически входили все виды предпринимательства.
Галина Ульянова довольно подробно рассматривает отрасли, где было много женщин-предпринимательниц, поясняя, почему так вышло: это суконная промышленность (в частности, господряды на поставки для армии), различные фабрики, в том числе металлургические и текстильные, винокуренные предприятия, небольшие заводы в различных видах производств.
Помимо довольно обширной статистики, в книге немаловажную часть занимают конкретные портреты женщин-предпринимательниц. Среди них, например, Наталья Петровна Голицына, которая до смерти железной рукой держала не только хозяйство, но и денежное благополучие своего сына, на минуточку генерал-губернатора Москвы. Содержания, выдаваемого матерью, ему настолько не хватало на поддержание необходимого уровня жизни, что потребовалось вмешательство Николая I, чтобы Голицына несколько увеличила денежные ассигнования.
Бабушка известной красавицы пушкинских времен Анны Петровны Керн — Агафоклея Полторацкая — помимо весьма впечатляющего винокуренного бизнеса успела родить 22 детей. В своих мемуарах Анна Петровна отмечала: «…была так умна и распорядительна, что, владея 4 000 душ, многими заводами, фабриками и откупами, вела все хозяйственные дела сама, без управляющего, через старост». Как-то раз, узнав, что один из сыновей промотал отданное ему имение в 150 душ, Полторацкая пришла в такой гнев, что сын всерьез опасался остаться без наследства и с материнским проклятием. К счастью для него, Агафоклея была не только гневлива, но и отходчива.
«Диверсификация» было вторым именем прабабушки Константина Алексеевича Станиславского, Веры Алексеевой. Чем только она не владела и чем только не занималась: серебро- и золотопрядильной фабрикой, торговлей шерстью и шелком, овощами, чаем, кофе и сахаром, коммерческой недвижимостью для сдачи в аренду. Наталия Бахрушина, бабушка основателя Театрального музея Алексея Александровича Бахрушина, приняла огромные долги мужа после его смерти (в середине XIX века) и так повела дело, что не только сполна с ними рассчиталась, но и крепко встала на ноги: ее семейный бизнес просуществовал до 1917 года.
Подобных историй в книге много, не все они, как пишет автор, «…повествуют о триумфе. Но они часто свидетельствуют о победах женщин над обстоятельствами».
Закончить хотелось бы рассказом о выдающейся представительнице сибирского купеческого сословия Вере Арсеньевне Баландиной (хоть ее истории и нет в книге). Будучи замужем за золотопромышленником, выпускником Санкт-Петербургского университета, кандидатом естественных наук, сама Баландина окончила Бестужевские курсы, стала химиком, магистром естественных наук, слушала лекции в Сорбонне, где сотрудничала с Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Была энциклопедически образованной женщиной, активно занималась вопросами начального и высшего образования на юге Сибири, просветительской деятельностью и собственными исследованиями по геохимии, геологии, химии, сельскому хозяйству, ботанике и так далее. Не пренебрегала и бизнесом, в том числе в области добычи полезных ископаемых. Именно Вера Баландина начала разработку угольных залежей в свежесозданном поселке Черногорские копи, которая дала толчок для дальнейшего освоения хакасского угля. Сын Веры Арсеньевны, Алексей Александрович, стал академиком, одним из корифеев отечественной школы катализа.
Екатерина Пустолякова
Иллюстрация из книги, автор Ольга Золотухина
